Эта история про славного йогина-монаха Тенгона, великого мастера практики Чод. Конечно, не сразу он стал практиком столь высокого уровня - путь к совершенству никогда не бывает легок, масса препятствий и опасностей подстерегают идущего. Хотя сейчас и стар, и млад знают о подвигах знаменитого йогина, было время, когда никто не слышал о нем.






Тенгон был вторым сыном в семье пастуха из степной Аги. Когда он подрос, родители отдали его в ученики к мастеру Чод, сиятельному Чойгьялцену. Учитель Тенгона во время практики использовал ручной барабанчик Дамару, и когда грузила, подвязанные с двух сторон, бились о натянутую змеиную кожу, то сыпались искры. Никто не мог объяснить столь чудесное явление. Говорят, это было благословение лучезарного Гуру Ринпоче Падмасамбхавы. Такой чести он удостоился только после 30-летнего тяжелого затворничества-ретрита.
Однажды Гуру-Учитель Чойгьялцен дал Тенгону задание. Это был специальный ретрит для проверки выносливости: нужно было трое суток читать молитвы без перерывов на сон, еду, питьё и другие нужды. Так готовились будущие воины к борьбе с вредоносными духами-демонами. Эти духи любили пользоваться человеческими слабостями и старались навредить во время сна или еды. И вот за трое суток до полнолуния начал своё испытание молодой Тенгон. К самой полной луне он должен был набрать максимальную силу для уничтожения скверны внутри себя.

Место, выбранное Учителем для ретрита, находилось на берегу полноводной Аги с изумрудно-чистой водой и с причудливыми изгибами берегов, схожих по форме и изяществу со станом небесных богинь Дакинь. Все предвещало удачу: то, что гадальные кости выпали, предсказывая успешное продвижение в практике, и то, что день для ее начала совпал по Тибетскому календарю с днем Пельгиням, хорошим для любых начинаний. Тенгон был молод и чувствовал в себе энергию для великих деяний. Он был полон решимости обрести мирские и надмирские чудесные способности – Сиддхи - для помощи всем людям на земле.

Сидеть на крутом берегу, покрытом мягкой зеленью и цветами, было одно удовольствие, и никакой ковер даже самой искусной выделки не смог бы сравниться с этим благоухающим живым покрывалом. Легкий ветерок освежал лицо Тенгона и уносил вдаль его мелодичную молитву. Солнце весело сияло в бездонно-синем небе, и миллионы лучей отражались золотыми бликами на поверхности воды.
Первые сутки прошли легко, и юному монаху даже показалось, что на самом деле эта задача – сущий пустяк. От гордости он стал надувать щеки и вздергивать нос, словно петух перед курами. "Я такой грозный, что только одно мое появление здесь разогнало всех духов в округе", – воображал он, хмуря брови и обводя все пространство вокруг себя надменным взглядом. Воображение Тенгона разыгралось настолько, что даже земной шар представлялся ему маленькой тележкой, которую он попирает своими ногами. Одно лишь было досадно, что Гуру-Учитель не мог видеть его, Несравненного Тенгона, на вершине величия и могущества.

Однако к концу второго дня у Тенгона начался упадок сил. То хотелось пить, то есть, а то и вздремнуть. Он размышлял, зачем ему обременять себя какой-то практикой, ведь он и так могуч и непобедим. И только нужда найти способ показать свои незаурядные способности Учителю, смущала сознание Тенгона. Так, к концу второй ночи речь его становилась все невнятнее, и из глубин подсознания начали появляться видения, что все вредоносные духи земли объединились против него и окружают со всех сторон, желая растерзать. Он тряс головой, стараясь отогнать видения вместе с одолевающей дремотой. Тенгон мечтал о том времени, когда, закончив этот ретрит, он выспится в течение целых суток, нет, даже целых трех суток. Эта доступная практически каждому возможность поспать несколько часов стала для него поистине самым великим счастьем. Он начал считать время до конца ретрита. Но оно как назло не хотело бежать быстрее, как будто застыло, и, казалось, что так будет продолжаться целую вечность.

Все эти переживания истощали душевные силы Тенгона, а под конец кровопийца-ракшас в виде комара уселся ему на нос и его никак не удавалось согнать. Юный йогин уже был готов отдать все на свете, лишь бы комар убрался с его носа. Он был на грани отчаяния. От прежней гордости не осталось и следа. Глубоко раскаиваясь в своей глупости, Тенгон понял, что он слаб и никчемен настолько, что даже маленький комар смог его так уязвить. Но когда боль и страдание омыли лик его, он вспомнил своего Гуру-Учителя, его доброту, мудрость и щедрость. Он взмолился о помощи, прося прощения за свое былое чванство и обещая обязательно довести этот ретрит до конца, если сейчас же уменьшатся его муки.

Словно в ответ на его мольбу забрезжил рассвет, и вместе с восходом солнца в ослабленные органы Тенгона влилась живительная энергия, даже комар оставил его в покое, и жизнь вновь показалась полной чудес и радости. Преисполнившись энтузиазмом, Тенгон яростно читал молитвы, он старательно исполнил практику и провел визуализацию Божеств. После предутреннего покаяния ум Тенгона был чистым, было легко и спокойно. В его незамутненном желаниями плоти сознании родилась мысль: «достоин ли он быть учеником у своего Гуру-Учителя. На правильном ли он пути, может быть у него совсем другое призвание»? Он уже не знал, закончит ли он ретрит, правильно ли он делает практику.

Тени сомнения сделали его голос нерешительным, движения неловкими. В горле пересохло. Потом его бросило в жар: то сквозь пелену он видел лица родителей, то взгляд упрекающего учителя, то даже свой труп. В конце концов его обуяла тоска, а затем появилась апатия ко всему и будто накрыла его лицо мягкой, не пропускающей воздух подушкой. Он словно в трансе механически повторял слова молитвы.
С наступлением сумерек Тенгон снова начал клевать носом. И вот когда он сделал паузу больше положенного, получил пощечину неимоверной силы. Колокольчик и Ваджра выпрыгнули из его рук, а его самого отбросило в сторону. От ужаса глаза его сделались круглыми, как тарелки. Тенгон начал подбирать свои вещи. Щека распухла и стала пунцовой. Вокруг никого не было, но и времени для удивления у Тенгона тоже не оставалось. Он стал быстро продолжать чтение молитвы, втайне радуясь, что легко отделался. Он знал множество случаев, когда практики, которые пытались провести этот опасный ретрит, будучи не достаточно прилежными, засыпали, а потом не просыпались совсем или же лишались рассудка. Брат Гуру-Учителя по имени Жабун был также приверженцем практики Чод, тоже заснул во время ретрита на берегу озера Сагаан-Нуур и получил подзатыльник такой магической силы, что катился до самого дома. И по дороге вся его одежда превратилась в лохмотья.

Тенгон подобрал Дамару и Колокольчик, но, к удивлению, не смог обнаружить Ваджру! Она была очень важной вещью в ретрите, своего рода громоотводом, сберегающим от последствий неизбежных ошибок. В сознание Тенгона вселилась паника. Он уже попрощался с жизнью, когда как бы случайно проходивший мимо старичок тихо спросил его:

–  О, досточтимый монах, что Вы ищете?
–  Я потерял свою твёрдость, свой алмаз – драгоценную Ваджру!
–  Да вот же она! Лежит прямо под вашими ногами! - удивился старик.

Но Тенгон ничего не смог разглядеть и, как беспомощный ребёнок или же слепой старец, безнадёжно шарил руками по затоптанной траве. Старику ничего не оставалось, как взять неразрушимую Ваджру и вложить ее в руки отчаявшегося Тенгона. И только тогда сердце монаха, готовое от волнения выскочить из груди, стало постепенно успокаиваться.
Получив свою бесценную Ваджру, Тенгон усердно продолжал прерванную практику, так сильно сжимая в ладони Ваджру, что, казалось, даже все демоны, объединившись, не смогут отобрать у него эту драгоценность.

Так Тенгон получил знание и обрел неоценимый опыт, ставший еще одним шагом на пути к мудрости. Он осознал необходимость очищения и расширения сознания. Многому еще предстояло научиться и многое постичь. Успешно закончив ретрит, Тенгон скромно и в то же время величаво прошествовал к дому Гуру-Учителя и поклонился к лотосам его стоп, закрепив тем самым благословение, которое он получил в этом ретрите.

Буддисты говорят, что все события не имеют самосущной основы и являются только следствием прежних действий. Старик явился как бы воплощением Белого Старца, дарующего долголетие и семейное благополучие, которому Тенгон в детстве любил делать подношение белой пищи. И в трудную минуту Белый Старец пришел на помощь Тенгону. Хотя сам Защитник оберегает всех живых существ, но из-за отсутствия кармических связей не каждый может получить помощь от Него. Только те могут рассчитывать на помощь Белого Старца, кто как Тенгон проявляли знаки уважения и почитания, тем самым создавая благую связь. Пощечину же дала хозяйка реки Ага, разгневанная минутным забвением Тенгона.
 

ТЯЖЕЛОЕ ИСПЫТАНИЕ

В практике Чод очень важны бесстрашие и полная отрешенность. В жизни йогины-аскеты много времени проводят в уединении: на пустынных кладбищах или в труднодоступных ущельях где-нибудь высоко в горах среди диких зверей. Поэтому для них очень важно умение быстро сливаться с окружающей средой, иметь минимум требований и не быть привязанными к комфорту. Для них простая постель - признак избалованности. Горячая еда каждый день считается истощением добродетели, а мирские удовольствия - пустой тратой драгоценного времени, нужного для поиска истины и обретения всеведения. Хотя с виду они очень суровы и кому-то могут показаться черствыми, на самом же деле эти монахи каждый день практикуют сострадание и представляют всех живых существ своими матерями. Но такими отважными практиками они становятся не сразу. Путь их усеян множеством препятствий, кажущихся порою непреодолимыми.

Однажды Тенгон решил помочь землякам проведя в их местности затворничество. Его удачное проведение помогло бы жителям ослабить влияние на них Мары – Повелителя зла, и тем самым прийти к благоденствию. А связанно это с тем что, поддерживая Тенгона в ретрите подношением пищи и других необходимых вещей, люди совершали бы даяние. Оно же являясь очень сильной добродетелью влечёт за собой на отправился в путь для выполнения несложной с виду задачи, он должен был собрать съестные припасы для будущего уединения - ретрита. Для этого он надел наплечные ремни и сзади к ним прицепил самодельную тележку, на которую добродетельные милостынедатели должны были класть подношения в виде масла, сушеного творога, хвороста или же цампы – обжаренной ячменной муки, приготовленной специальным методом. От восхода до заката Тенгон обязан был безостановочно читать молитвы и идти все время вперед, не оглядываясь назад. Он отдыхал и употреблял пищу только в ночное время. Так он должен был путешествовать по селеньям и одиноким хуторам до тех пор, пока не соберет такое количество еды, которого будет достаточно для многолетнего ретрита. По прошествии нескольких дней Тенгону удалось собрать лишь маленький мешочек цампы да пару кусков масла. Этого не хватило бы даже для поддержания Тенгона в пути.

Не обращая внимания на скудность своих сборов, Тенгон упорно шел вперед. В этот год лето выдалось на удивление засушливым. Не выросла трава, так нужная для выпаса скота, поэтому некоторые пастухи не могли поднести достаточно еды Тенгону, хотя искренне поддерживали его стремление к духовному совершенствованию. Глубоко задумавшись о бедственном положении крестьян, Тенгон осторожно переходил устье высохшего ручья, и вдруг тележка встала. Тщетны были все попытки сдвинуть ее с места, она словно приросла к земле.

В правой руке у Тенгона был дамару - большой барабанчик с ваджрой, а в левой - колокольчик. Отбивая ритмичную мелодию, он стоял на одном месте, не в силах пройти дальше. До вечера было далеко, и Тенгон решил, что это подходящий случай для испытания терпимости, и он поклялся, что ни в коем случае не прервется и не оглянется назад, даже если ему придется стоять неподвижно как статуя до самого вечера. Сначала одиноких паутов, старавшихся усесться на лицо, удавалось отгонять поворотом головы. Близился закат, и безжалостных кровопийц становилось все больше и больше. Со стороны могло показаться, что здесь проходит какое-то фантастическое состязание. Пауты, недовольные пассивностью монаха, вновь и вновь жалили его в открытые места. Чем больнее было Тенгону, тем больше у него появлялось решимости выдержать это испытание. Лицо его опухло, глаза затекли, и он не мог уже раскрыть рот, т.к. туда мгновенно залетали пауты. Вскоре руки и лицо Тенгона стали напоминать висячий улей пчел, только вместо пчел были пауты, и крови в его организме становилось все меньше и меньше. "Должно быть, это мои кармические кредиторы, и я с ними могу расплатиться только кровью", - думал Тенгон.

Насколько бы не был Тенгон привязан к своему телу, все же он был готов полностью его преподнести в жертву, как Будда Шакьямуни в одном из своих рождений, скормивший свое тело голодным тигрятам. От миллиона ядовитых жал кожа Тенгона вздулась, и было ощущение, что ее сняли с него живьем, а раны посыпали самым жгучим перцем. Но даже смерть не могла бы заставить Тенгона нарушить клятву. Тело его отчаянно боролось с ядом - температура поднялась настолько, что кровь уже была готова вскипеть. Насекомых было слишком много, и они всё появлялись и появлялись, слетаясь на чудовищное пиршество. Тенгон считал, что силой духа способен обуздать свое тело и сможет адаптироваться ко всему. Но тут он понял, что ошибался. И в какой-то момент ему вдруг почудилось, что врата, скрывающие мир иной от глаз живущих, с тихим шелестом приоткрываются и готовы впустить его. И теряя сознание, Тенгон уже был готов перешагнуть через порог, ведущий в неизведанное.

Братья Ригзин и Итигил шли с покоса. И нежная вечерняя прохлада приветствовала усталых и изможденных путников. Их негромкая беседа была прервана странным шумом, доносившимся из соседних ивовых кустов. Привлеченные необычным для этой местности и времени года явлением, братья подошли ближе и сквозь ветви увидели силуэт, походивший на медведя. От этого таинственного существа исходили звуки, напоминающие гул растревоженного пчелиного улья. Затаив дыхание, изумленные братья наблюдали за медведем, который раскачивался взад и вперед на одном месте. Однако, приглядевшись, они вдруг поняли, что это вовсе не медведь, ведь медведи не волочат за собой самодельные тележки.

- Давай уйдем отсюда от греха подальше. Сдается мне, что эта дьявольская сила сыграет с нами злую шутку, - прошептал оробевший Итигил.
Но по природе любопытный Ригзин решил посмотреть на такую диковину. Солнце, подарив миру прощальные огненно-красные лучи, как огромный раскаленный шар закатилось за гору. Густые ночные сумерки спустились на затихшее ущелье, поглотив остатки дня. Осторожно, чтобы не привлекать внимание чудовища, Ригзин подошел поближе. И только тут он смог расслышать почти неразличимый звон колокольчика.
В жизни Ригзин не видел столько паутов в одном месте. Некоторые были огромными с грозными зелеными глазами и во время приближения его угрожающе жужжали как собаки, охраняющие свою добычу.

- Иди сюда быстрей, – подозвал брата Ригзин и, достав свой кожаный бурдюк, плеснул водой на скопище крылатых демонов. Некоторые пауты просто стали отваливаться и падать на землю. От избытка крови они не могли даже взлететь и как пьяные стали расползаться в разные стороны.

В чувство Тенгон пришел лишь через сутки в уютном доме Ригзина. Жар заметно спал, и опухоль стала значительно меньше. Но лицо и руки все еще походили на обожженную свиную кожу несмотря на холодные компрессы Цырегмы, дочери Ригзина.
Весть о находке Ригзина и Итигила облетела всю округу, и люди стали приходить, чтобы посмотреть на "шоколадный загар" Тенгона, а заодно и принести подношения. Скоро продуктов набралось так много, что хватило бы для ретрита десятка монахов.
Был ли это какой-нибудь злобный дух, который прицепил тележку к ивовому кусту, или было это только случайностью, но в конечном итоге Тенгон остался доволен, т.к. его акция по сбору продуктов была успешно завершена, и впереди была пора беззаботного ретрита, которую он с нетерпением ждал. Еще одно полезное качество приобрел Тенгон благодаря этому нелегкому испытанию. Теперь, когда комары садятся ему на руку и кусают его, то не причиняют ему беспокойства, а лишь вызывают улыбку на вечно счастливом лице Тенгона.

ОЛЬХОН

Давным-давно в далекой Бурятии возле сказочно красивого озера Байкал произошел удивительный случай. Это было время, когда буряты только что приняли буддизм, отказавшись от шаманизма, который уже не удовлетворял в полной мере нужды храбрых потомков Чингис-хана. Поэтому-то шаманы потеряли былую популярность. Будучи недовольны этим, все более или менее могущественные шаманы решили собраться на острове Ольхон посреди озера Байкал и на Большом Совете найти выход из этого незавидного положения.

Остров Ольхон издревле был известен как родина многих черных шаманов. Несмотря на практически полное забвение со стороны людей и белые, и черные шаманы все же не потеряли связь с различными духами и демонами-онгонами. Были эти самые онгоны все до единого падкими на легкодоступные подношения.

И вот на этот удивительной красоты остров слетелись, именно слетелись, все самые сильные окрестные шаманы. Они перемещались по воздуху с помощью своих бубнов-хэсэ. Некоторые из них могли даже пускать языки пламени изо рта, другие же могли спокойно лизать раскаленный чугун, нисколько при этом не обжигаясь. И те, и другие любили стращать людей "знанием" срока наступления их смерти, но и притягивали к себе невежественных простолюдинов обещанием возможности этот срок отложить, если своевременно задобрить духов. Все эти фокусы уже не интересовали бурят, от души отдавшихся практике следования по пути, указанному Буддой.

По буддийской философии мы являемся звеном в цепи перерождений, поэтому мирское счастье в одной из жизней - ничто в сравнении с достижением просветления. С этим просветлением обреталось всеведение. И вот на этом-то пути даже добрые духи, с которыми поддерживали связь многие поколения шаманов, были только помехой, а порой и вовсе превращались в демонов.
- Нам нужна новая стратегия и новая тактика для восстановления престижа шаманства в глазах простого народа, - сказал главный черный шаман, который умел вынимать глаза и при этом яростно вращать ими в разные стороны.

- Да эти ламы в шафрановых одеждах заставляют людей с утра до вечера делать простирания, обещая им при этом в конце концов превратиться в ничто. И хуже всего, что люди следуют этим учениям. И как можно быть такими слепыми глупцами! - добавил другой, умевший напускать порчу на домашний скот.

- Нам нужно придумать способ, как вернуть былую власть. Напустим на всех сибирскую язву и потом обвиним в этом желтошапочников.
- Нет, это не пойдет. Сейчас люди уже не те - смертью их уже не напугаешь, как в старые добрые времена, - возразил третий, без труда находивший спрятанные под землей сокровища и клады. К тому же он мог целые сутки пить вино и не пьянеть.
- У меня есть план, - заявил главный шаман и заговорщически сузил глаза. - Надо пригласить одного простого монаха, затем заманить его в ловушку, прельстив мирскими радостями, и заставить совершить падение. Тем самым мы дискредитируем его в глазах общественности. Одним ударом мы убьем двух зайцев: подорвем авторитет Сангхи и заставим простолюдинов уважать и бояться нас.
Тенгон только что закончил утренние простирания, которые совершал по шестьсот раз ежедневно, и тут его окликнул Учитель.
- К нам приехал очень влиятельный прихожанин с острова Ольхон, в прошлом делавший щедрые пожертвования в монастырскую казну. Он хочет пригласить какого-нибудь монаха для проведения трехдневной молитвы за упокой. Я думаю, ты уже вполне готов для таких серьезных церемоний, и хочу предложить тебе выполнить эту непростую задачу. Согласен ли ты?
- Да, конечно, - ответил Тенгон, и его лицо озарила улыбка. Он давно жаждал проверки своих сил на практике. И это был подходящий случай для оправдания надежд своего Учителя.
- Я очень рассчитываю на тебя и твою рассудительность. Будь скромен и не в коем случае не теряй бдительности. Чует мое сердце, не такое это простое дело, как кажется на первый взгляд, - напутствовал Учитель, провожая Тенгона в далекий путь.
С большой земли доставили Тенгона на Ольхон в лодке, обтянутой бычьей шкурой. На вопрос :"Где же покойник"?- ему расплывчато ответили, что еще не подошло время и что похороны могут состояться только по прошествии 3 дней.
Тенгона разместили в деревушке Хужир в богато обставленном доме. Обследовав будущее жилье и не обнаружив ничего опасного, он заметно успокоился. Только из окна было видно заброшенное здание на другой стороне улицы.
 - Что это за дом и почему там никто не живет? – спросил Тенгон у проходившего мимо рыбака.
 - Скверная история. Предыдущий хозяин, чтобы завладеть им, зарубил топором собственную мать. Он хотел выгодно продать этот дом. Но теперь все обходят стороной это место, а того негодяя содержат в остроге на материке.

То обстоятельство, что его поселили напротив такого скверного места, насторожило Тенгона. И вспомнив наставления Учителя, он обещал себе не терять бдительности.

Заупокойную службу, заключающуюся в благопожеланиях для лучшего перерождения, нужно было совершить на вершине утеса Бурхан-камня. Вид оттуда был поистине сказочный. Благодаря кристально - чистой воде в лучах восходящего солнца Байкал отливал серебристой синевой. Вся природа вокруг была девственной и нетронутой, и казалось, что безжалостное человеческое вмешательство никогда не коснется этого поистине удивительного уголка. Но оставалось все меньше и меньше людей, мужественных и стойких к иллюзорным благам цивилизации, уничтожающим вокруг все живое и неживое. И лишь немногие были способны оставаться в гармонии с окружающим, не внося непоправимых изменений в этот мир, и в смертный час оставить его для своих потомков таким, каким он был при их собственном рождении.
Тенгону сказали, что покойника зовут Тэрэ-Бэшэ, что дословно значило "не тот". Но оставалось неясным, а кто же был именно тот.
Да, удивительные имена у бурятов!

Три дня читал молитвы Тенгон, и его помыслы были чисты, а сердце наполнено состраданием к окружающим людям, которые не понимали, что все в этом мире не вечно. Все было хорошо, не считая лишь тоски о любимом коне, которого он когда-то оставил в далекой степной Аге. Из собственных рук кормил он своего Буяна и, конечно же, был уверен в том, что тот ждет не дождется его, навострив уши. Думая о Буяне и тоскуя по нему, Тенгон не заметил, как заснул.

И снился ему чудесный сон, будто чистокровный жеребец, весь белый как свежевыпавший снег, с золоченой уздечкой и седлом возник рядом с ним. Захотелось Тенгону покататься с ветерком и ощутить мощь этого прекрасного жеребца. И стал он подходить ближе и ближе к коню. Жеребец послушно стоял, и только когда Тенгон решил его оседлать и, подняв левую ногу, попытался вставить ее в стремя, тот вдруг встрепенулся и отскочил на шаг в сторону. Тогда Тенгон начал осторожно успокаивать жеребца, он ласково уговаривал его, а сам понемножку подходил ближе. Вновь попытался он оседлать коня, но все повторилось снова, и жеребец опять отскочил в сторону. Набравшись терпения покорить этого скакуна своей волей, Тенгон осторожно приблизился к нему - лишь бы удалось вскочить в седло! И вот, наконец, этот долгожданный момент наступал, и он уже чувствовал, что все же оседлал этого упрямца, как вдруг откуда-то сверху раздалось короткое, но в то же время мощное: "Пхат"! Раскрыв глаза, к своему ужасу Тенгон увидел, что стоит у края пропасти на вершине утеса Бурхан-камень. И одна нога его уже была занесена в бездну. Все тело его покрылось гусиной кожем