2500 лет назад Будда Шакьямуни, достигнув полного и окончательного Пробуждения в Бодхгайе, преподал своим ученикам два вида учений. Первые из них, сутры, передавались им открыто в форме диалогов и были доступны широкой публике. Вторым же, тантрам, Будда учил тайно и лишь тех учеников, которые обладали достаточно высоким духовным уровнем, чтобы постичь их и осуществить.

Являясь высшими поучениями, тантры предполагают достижение Пробуждения посредством созерцания просветленных божеств и их дворцов-мандал. Каждая мандала является графическим изображением того или иного тантрического учения, передавая его суть на языке символов, понятных современникам Будды Шакьямуни. Ее можно "читать", изучать как текст и запоминать для последующего воспроизведения в медитации.

Осваивая тантру, ученик в мельчайших подробностях запоминает облик просветленного божества и его дворец, готовя себя к "вхождению в мандалу", то есть в то чистое состояние ума, в котором пребывает божество. В медитации мандала воспроизводится в ее трехмерной форме - в тантрических монастырях существуют сложные объемные дворцы, искусно вырезанные из дерева. Они служат наглядным пособием, значительно облегчая процесс визуализации.

Одновременно с мысленным построением трехмерных мандал в ритуалах и практиках используются плоскостные изображения, которые согласно текстам могут быть либо живописными, либо выполненными из измельченных драгоценных камней, перемолотого и окрашенного риса, цветов, а также разноцветного песка.

Тантрические практики и ритуалы, предполагающие построение песочных мандал, будучи тайными изначально, до последнего времени были совершенно недоступны для западного человека в силу географической удаленности Тибета, языковых и культурных барьеров. Они изучались в основном в стенах крупных тантрических монастырей, куда монахи поступали для пятнадцатилетнего обучения. Тибетцы-миряне хотя и знали о существовании сложных, но эффективных тантрических практик по большей части считали их прерогативой монахов и ограничивались совершением подношений монастырям в дни больших церемоний.

Ситуация резко изменилась полвека назад, когда свободный буддийский Тибет был захвачен Китаем, проповедовавшим идеи коммунизма и атеизма. Шесть тысяч монастырей, оплотов многовекового знания, с громадными библиотеками, были сметены с лица земли, тысячи монахов и монахинь убиты, изувечены, брошены в тюрьмы. В эти дни юный Далай-лама XIV, Тензин Гьяцо, глава духовной и светской власти Тибета, принял решение покинуть свою страну, чтобы основать правительство в изгнании и из свободной Индии оказывать поддержку своему народу. За ним последовали тысячи монахов и мирян: все, кому удалось уйти. Правила игры изменились, перед тибетцами встала нелегкая задача сохранения своей уникальной духовной культуры в условиях изгнания. Монахи и ламы двинулись на запад, где их ждали люди, наслышанные о мистике и таинствах Тибета от случайных путешественников, которым в силу жизненных обстоятельств посчастливилось побывать в стране Снегов. И хотя люди редко сходятся во мнениях и склонны к противоречиям, образ Тибета, закрепившийся в сознании народов разных стран, был практически идентичным. Он рисовался им как последняя цитадель духовности, случайно выстоявшая в раздираемом войнами и противоречиями мире. С открытым сердцем западные люди встречали тибетских лам и монахов, и те щедро делились с ними своими знаниями. Так на Запад впервые попали тайные тантрические ритуалы, а с ними и песочные мандалы.